| andro | Дата: Пятница, 27.01.2012, 15:37 | Сообщение # 1 |
 Новичек
Группа: Администраторы
Сообщений: 11
Статус: Offline
| -Я все устроил, - сказал Санчес, ставя поднос на стол.
-Что устроил? – вяло поинтересовалась Мэл.
-Эй, проснись! Наша отмечаловка – помнишь?
-А, да. Точно.
Они уселись друг напротив друга. За соседним столом клевала носом над учебником Рипли, больше рядом никого не было. Остальные курсанты группками по четыре, по пять человек устроились поодаль. Между столами прохаживался сержант Клопп, взглядом Цербера всматриваясь в жующие сонные лица.
-Ты какая-то вялая, - заметил Санчес. - Плохо спала?
Мэл посмотрела на него поверх тарелки.
-Санни, мне приснился странный сон. Я из-за него проснулась среди ночи, а потом долго уснуть не могла. Сердце колотится, как-то неуютно, не страшно, а… словно чего-то ждешь… Сама не знаю чего. Странно…
Санчес сунул в рот пищевой кубик.
-Рассказывай.
Мэл обхватила стакан и принялись крутить его между ладоней, глядя куда-то мимо Санчеса пустыми глазами.
-Больше всего это было похоже на воспоминание. Мне снилось…
Пересказывая сон, Мэл почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она снова ощутила это необъяснимое чувство узнавания, оно было не таким сильным, как ночью, но оно было.
Ей снилось многое, редкая ночь обходилась без ментального кино, но это всегда было кино. А прошлой ночью… Все казалось настоящим.
Дослушав, Санчес кивнул.
-Это просто. Это пси-хо-ло-ги-я.
-В смысле?
-Ты сирота. И как каждая сирота имеешь подсознательную мечту о родителях. Может быть даже твоя память хранит их образ из глубокого детства. Этот образ и эта мечта воплощаются в сон, который глубоко тебя трогает, потому что попадает точно в цель. Ты не осознаешь эту цель, но сон не отпускает тебя. Ты думаешь о нем, но, сознательно, - Санчес поднял вилку, подчеркивая важность слова, - не можешь объяснить собственную реакцию.
Мэл молчала, ковыряя в тарелке.
-Если по простому, - добавил Санчес, - тебе просто не хватает любви. Об этом и сон.
-Такоу! – заорал Клопп с другого конца столовой.
Мэл вздрогнула, посмотрела на Санчеса и улыбнулась.
-Где ты нахватался этого, Санни? Неужели ты учился на психолога?
-Я самородок, - важно ответил Санчес. – Как ты.
-Пожалуй, надо взять у тебя пару консультаций.
До назначенного капитаном Цвиргом времени оставалось сорок минут. Мэл уселась перед терминалом, набрала адрес поискового сервера станции, ткнула в раздел «Люди» и задумалась, глядя на белый экран.
«Никакая это, нафиг, не психология, - подумала она. – Это что-то другое. Пожалуй, стоит рассказать обо всем Стимуну».
Она вызвала клавиатуру и набрала запрос:
>Мэллани Васкес.
>>Найден 1 объект.
-Немного же ты о себе рассказываешь, Мэллани Васкес, - пробормотала Мэл, разворачивая результат на весь экран.
Имя: Мэллани
Фамилия: Васкес
Пол: женский
Возраст: 27 лет
Место рождения: станция «Omega Dome»
Родители: закрыто
Образование: мастер-навигатор
Род деятельности: помощник пилота, второй лейтенант военизированного корпуса конгломерата «Омега»
Личная информация: не определено
Дополнительная информация: не определено
Корпоративный код связи: 100089283736
Мэл смотрела в ее сосредоточенное лицо. Белая кожа и яркие глаза. Светлые волосы. Эльфенок из сказки. Строгий эльфенок. Серьезный эльфенок. Таинственный.
Полная информация о любом из членов конгломерата была закрыта. В общем доступе, согласно требованию Корпоративного Совета, находился минимум миниморум - лишь то, что пропускали фильтры безопасности. При этом никто не запрещал редактировать два последних раздела: личная и дополнительная информация. Мало того, это даже поощрялось, так как создавало иллюзию широкого круга общения. Для корпоративных станций, бичом которых был высочайший уровень депрессии, виртуальные сообщества играли роль психологических громоотводов. По статистике, девяносто восемь процентов населения станций активно использовали свои личные разделы.
У Мэллани Васкес, белого эльфенка в чине второго лейтенанта корпоративного военизированного флота, не было личного раздела. У Мэллори Стимун, курсанта и лучшего пилота-ментала на станции, тоже.
На свой счет Мэл не имела заблуждений. В Корпусе она по большому счету изгой, это известно всем, самой последней уборщице с мозгами мыши это известно, а вне его ей не рекомендовали заводить знакомых, учитывая особое положение секретности. Весь круг общения Мэл состоял из Санчеса, Стимуна и, иногда, Рипли. Случайные встречи – не в счет.
Другое дело Васкес. Неужто уроды добрались и до нее, и весь круг общения бедной девочки состоит из второго лейтенанта Бодина и ее самой?
Или она по характеру одиночка?
Очень странно.
Мэл снова посмотрела на фотографию.
«Не может быть. Просто не может такого быть, чтобы ее не любили. Такую нельзя не любить. Невозможно.
А почему она не завела круг общения вне Корпуса? Секреты. Секреты…»
Мэл пришло в голову, что они обе могли бы создать свой собственный узкий кружок. Мэл и Мэл. Это было бы… экстравагантно.
Ее взгляд скользнул в угол экрана - до назначенного часа оставалось всего двадцать минут. Мел вскочила, быстрым движением очистила экран и выскочила из своей ячейки в коридор.
К шлюзу B-147 Мэллори прибежала за пять минут до срока. У ворот ее поджидал молодой парень из техсостава корабля. Неторопливо и с удовольствием, расстегивая взглядом каждую застежку на комбинезоне, он осмотрел девушку и, галантно положив ей ладонь на ягодицу, повлек к стыковочной платформе.
-Милый, вытащи руку у меня из задницы – щекотно! – попросила Мэллори.
Парень не удостоил ее ответа, но лапу убрал.
«Главное мое качество – умение располагать к себе людей, - подумала Мэл, глядя ему в спину. – Свинья…»
Техник привел ее в центральную рубку и сдал на руки Деннису Уиллоу.
-Хорошо-хорошо, - обрадовался начальник инженерной службы, оглядев Мэл с ног до головы. – Очень хорошо!
Мэл хотела спросить, что именно хорошо, но в этот момент заметила второго лейтенанта Васкес, и осеклась.
Уиллоу взял ее под руку.
-Идемте!
-Рад видеть вас вовремя, - приветствовал ее капитан Цвирг. – Вижу, мои слова не пропали даром. Вы готовы?
-Да, - ответила Мэллори.
-Тогда занимайте свое место. Лейтенант Уиллоу сформулирует вашу сегодняшнюю задачу.
Мэл усадили в глубокое кресло между Бодиным и Васкес, впереди и чуть ниже располагалось место первого пилота Кейт Нансет, за спиной на небольшой платформе сидел капитан. Каждого из них отделяла приборная перегородка, на которой монтировались мониторы, терминалы и прочая электроника, необходимая для управления кораблем. Только кресло Мэл стояло в круге пустого пространства. Ни проводка, ни кнопочки. Не удивительно, что ментальный интерфейс считают чем-то вроде колдовства.
-Вам удобно? – спросил Уиллоу.
-Да, спасибо.
-Очень хорошо! Ваша сегодняшняя задача – познакомиться с «Мнемозиной». Почувствовать ее. Вас ждет значительный поток информации, Мэллори. Вам нужно справиться с ним, попытаться систематизировать. Мы подключим вас к сканеру и будем отслеживать ваше состояние. Если что-то пойдет не так, прервем контакт. Главное не бойтесь и не торопитесь.
-Да, - сказала Мэл. – Хорошо.
-Готовы?
-Да.
Уиллоу надел на нее изолирующий шлем и кивнул капитану.
-Начинаем, - сказал тот в микрофон общей связи. – Всем приготовиться.
Мэл закрыла глаза.
В самом начале ее работы с ментальным интерфейсом это было сложнее всего – закрыть глаза. Отказаться от зрения, от слуха, от всех чувств, которые говорят человеку: «ты существуешь здесь и сейчас». Отказаться от телесности, от вещности – стать волей внутри механизма. Смотреть его глазами, жить в его среде, но не стать им до конца. Это было трудно. Многим так и не удалось.
Мэл закрыла глаза и плавно скользнула в ничто. Ее пульс постепенно замедлился, расслабились мышцы. Она уверенно шла к черте, где заканчивалась Мэллори Стимун, курсант и взбалмошная девица, где начиналась Мнемозина – чистое сознание в теле из металла и пластика. Сила тяжести убрала руки с ее плеч, кожа больше не ощущала ни тепла, ни холода. Вот она – черта. Шаг, еще шаг. Биение сердца ускорилось, легкие судорожно расширились, пальцы сжали пластиковые поручни – агония. Испуганное тело не хочет умирать, оно борется, пытается удержать ускользающий дух.
Маленькие смерти – Мэл переживала их десятки раз. В первый раз – тяжело, примерно, как вдохнуть жидкую дыхательную смесь, но потом привыкаешь. Мэл заставила мышцы расслабиться – одну за другой, перебирая их, словно четки, заставила главную из них биться ровно, биться ровно, биться ровно…
И скользнула за черту.
Страх. Он возникал здесь всегда. Страх перед пустотой – глаза открыты, но ничего не видишь, хочется кричать, но нечем, хочется бежать, но нет ног. Первое, чему ее научили - не сосредотачиваться на страхе, не показывать слабость, потому что слабого он сожрет, раскроет пасть и единым вдохом втянет в себя ментала, оставив на кресле тело без разума, бесполезную более биологическую машину.
Мэл боролась со страхом, думая о возможностях. Здесь, у самой черты, можно стать чем угодно: маленькой механической мухой – юрким «райдером» или огромным китом – «джайнтом». Можно стать туннелями-венами и, скользящими в них, бесшумными поездами. Можно стать кем угодно, нужно только дождаться пробуждения и открыть глаза.
Мнемозина обретает зрение и оглядывается, отмечая громаду станции за спиной, длинную стрелу причала, ограды магнитных полей, за которыми пасутся малыши «райдеры», медленно бредут грузовики, толкутся в очереди шаттлы. Она ощущает свое тело; сперва только его присутствие, потом слабое покалывание, расходящееся во все стороны, очерчивающее форму. Она осознает возможность двигаться - ни шагом, ни бегом, ни ползком, сознание не находит нужных слов, но Мнемозине не нужны слова, она воспринимает мир непосредственно, без фильтров.
Мнемозина обретает слух, обретает речь без слов – чистые понятия, они возникают мгновенно и одновременно, окруженные коконом взаимосвязей, не нуждающиеся в интерпретации.
Постепенно, минута за минутой она обретает себя и становится целой, становится настоящей; еще мгновение, и она родится наследницей Мэллори Стимун - собой, существующей здесь и сейчас – Мнемозиной. Еще мгновение…
Но внезапно, что-то идет не так. Вместо того, чтобы выйти из небытия новым существом, Мнемозина снова начинает меняться. Создание из металла и пластика тает, распадается. Шаг, шаг, черта, агония и новый шаг за черту. Миллиарды вариантов, миллиарды форм, все возможно: стать поселенцем в буферной колонии на Тегоне, камнем на поверхности Луны, Мэллани Васкес или…
Мать
-Цесс, вы понимаете суть нашего предложения?
Цесс перебросила пульт из одной руки в другую, на большом экране в «спальне» сменился вид. Она подняла голову и посмотрела на вопрошающего сквозь частую сетку световых линий.
-Да.
-Вы встретитесь с дочерью, как только мы проведем серию экспериментов, можете быть спокойны.
-Я спокойна, - сказала Цесс и снова перебросила пульт из одной руки в другую.
-Нам придется прекратить вводить вам Р97, это сделает вас более возбудимой. Вам придется контролировать себя, это в ваших интересах.
Цесс усмехнулась, а потом показала собеседнику язык. Загнула его трубочкой и, схватив пальцами, стала дергать из стороны в сторону. Ее глаза сошлись к переносице.
-Леонид Сергеевич, она себе не повредит?
-Не думаю. Наша девочка просто выражает свое отношение к нам. Хотите от нее более разумной реакции – отмените препарат.
-Вы шутите.
-Да какие уж тут шутки, Саймон. Шутки у нас уже закончились все.
-Не думаю, что она сможет удержать себя в руках… Там.
-Это и не требуется. Реакция должна быть естественной.
-И все равно, я не понимаю зачем. Какая разница: будет она в ясном сознании или на лекарстве?
-Ее тело, мой дорогой Саймон, всего лишь дом. Самое интересное - ее суть – не там.
-Шульгин с вами не согласен.
-Ладно… Давайте зайдем к нашему доктору Франкенштейну.
Посетители вышли. Когда за ними закрылась дверь, световые линии в «спальне» погасли, Цесс уронила пульт на пол и медленно поднялась на ноги. Нахмурилась, оглядывая комнату, будто пыталась вспомнить, как попала сюда. Застыла, ссутулилась, обхватила руками голову. С губ ее слетело тихое мучительное «а-а-а-а…». Ее сознание билось в темной комнате, пытаясь найти хотя бы луч света, хотя бы намек на выход, и не могло. Оно ощущало свою тюрьму, ощущало, как двигаются руки, как бьется сердце, как сокращается желудок, но не могло управлять всем этим. Оно билось, рыскало по углам, непрерывно, неустанно высматривая выход, просвет в дурмане, которым заволокло все вокруг чудовищное Р97.
-Осторожно!
-Снимайте.
Закрытых глаз коснулся свет.
-Мэллори, вы меня слышите? Вы можете кивнуть?
Мэл приоткрыла глаз и поморщилась.
-Ярко.
-Это скоро пройдет. Вы молодец, Мэллори! Вы просто молодец!
Держа в руках шлем, Уиллоу наклонился к самому ее лицу.
-Вы немного поторопились, вошли в систему слишком резко. Большой поток информации. Вы не привыкли. Но для первого раза – блестяще!
Мэллори провела рукой по лбу и отстраненно посмотрела на мокрую ладонь.
К ней подошел Цвирг.
-Как вы себя чувствуете?
-Нормально. Немного странно, но… Нормально.
-Это хорошо. Второй лейтенант Васкес проводит вас в душевую. Смывайте свое «странно» и возвращайтесь сюда, просмотрим телеметрию и послушаем ваши соображения. Потом вас осмотрит врач.
-Да, сэр!
Мэллори выбралась из кресла и покачнулась, подоспевшая Васкес подхватила ее под руку.
-У вас двадцать минут, - сказал им Цвирг.
-Да, сэр! – ответила белобрысая и повлекла Мэл к выходу.
-Всегда так?
Мэллори положила комбинезон на скамейку и пожала плечами.
-Обычно нет. Легче обычно.
Она потянула футболку вверх и почувствовала, как заколотилось сердце. Ей неожиданно захотелось прикрыться перед этими темно-синими грозовыми глазами; и еще ей захотелось подойти и обнять второго лейтенанта Васкес – Мэллани - прямо сейчас, в крошечной раздевалке душевой.
Мэл испуганно отшатнулась, Васкес протянула руку, стараясь ее поддержать.
-Нет, не надо!
-Ты уверена?
-Да. Да, все в порядке.
Мэллори быстро разделась и поспешила к двери душевой.
-Десять минут! – предупредила Васкес. – Не задерживайся!
Мэл сидела перед экраном терминала и рассеянно барабанила пальцами, ожидая соединения. Ее мысли витали где-то далеко: она думала о белых мишках-игрушках, о детских забавах, братьях и сестрах, мальчиках и девочках.
Пискнул динамик, на экране появилось лицо профессора Стимуна.
-Привет, детка.
-Привет, пап.
Стимун улыбнулся.
На самом деле он не был ей отцом. Не был даже дальним родственником. Мэллори не помнила своего настоящего отца и ничего о нем не знала, а о маме ходили слухи, будто она содержится в какой-то тщательно охраняемой секретной лаборатории. Что это за лаборатория и почему маму там держат, она не знала, и не особенно стремилась узнать. Биологические родители были для нее чем-то далеким, абстрактным. С самого детства она помнила только Стимуна. Он был ей отцом и матерью, и старшим братом.
-Я только что получил твои результаты с Мнемозиной. Нелегко тебе пришлось, правда?
Мэллори кивнула.
-Честно говоря, я не предвидел затруднений. Мне казалось, эта задача тебе вполне по силам. В противном случае, я не стал бы форсировать события.
Он помолчал, глядя на нее выжидающе.
-Так что случилось?
Мэллори нахмурилась и потерла лоб.
-Не знаю. Это все очень странно… Я как будто подключилась к кому-то другому. Сначала к кораблю - это было нетрудно, но потом, я словно перепрыгнула…
-Куда?
-Не куда, папа, а в кого!
Стимун наклонился ближе к экрану.
-В кого? Ты имеешь в виду человека?
-Да. Мне кажется, да.
-В какого человека?
-Не знаю… Это было похоже на ментальный интерфейс, только в чужом теле. Живом теле… Это женщина. Ее зовут Цесс. У нее ребенок, и она… по-моему, она ненормальная.
-Расскажи подробно.
Мэл сосредоточилась, воскрешая в памяти недавние события, и с удивлением поняла, что помнит все, вплоть до запахов, до ощущений. Пульт в руках, совершенно гладкий с шершавой полосой там, куда ложится указательный палец; длинные обезьяньи зубы одного из мужчин; тонкие светлые волосы другого, легкий сквозняк перебирал их, словно невидимые пальцы. Это было даже не воспоминание, а возвращение во времени.
Она пересказала все, что видела, и Стимун ни разу не перебил ее.
-И еще – я не могла управлять этим. Только воспринимала.
-Это очень, очень странно! - сказал профессор. – Теперь хорошенько подумай и скажи, не замечала ли ты за собой еще что-то необычное? Может быть незначительное, на что ты не обратила внимание?
Мэллори медленно помотала головой.
-Нет. Ничего такого.
-Что-то должно было дать импульс. Подумай.
Мэл подумала о Васкес и снова помотала головой.
-Ничего такого.
Стимун задумчиво чесал в затылке.
-Странно. И очень интересно. Детка, я прошу тебя, если произойдет что-то подобное или вообще что-то необычное, сразу же свяжись со мной. Я предупрежу твое начальство. То, что происходит, может быть очень важно! Ты понимаешь?
-Да. Пап, а кто мои настоящие родители?
-Почему ты спрашиваешь?
-Мне интересно. Это, вроде, естественно - интересоваться такими вещами.
-Безусловно. Просто раньше ты… никогда не спрашивала. Почему вдруг сейчас?
Мэллори пожала плечами.
-Я же не на пустом месте такой уникум. Эти мои способности, они откуда-то берутся. Если бы я узнала кто они, я бы, наверное, смогла понять… что-то понять.
-Может быть. К сожалению, я сам ничего о них не знаю.
-Но ты мог бы спросить. Тебе скажут.
Стимун усмехнулся.
-Конечно же я спрашивал, милая. И мне сказали, что больше спрашивать не надо. Вокруг тебя секретности больше, чем вокруг всех вместе взятых технологий конгломерата. Хорошо еще, что они не упекли тебя в какую-нибудь клетку. - Он посерьезнел. – Что вполне может быть. Так что, я тебя очень прошу, не пытайся ничего разузнать сама. Потерпи, когда-нибудь все откроется.
-Хорошо, папа.
Они немного помолчали.
-Как твои отношения с коллективом? – спросил Стимун, меняя тему. – Напряжение все еще сохраняется?
-Жить можно.
Потом Стимун спросил о Санчесе, Мэл сказала, что Санчес – мужчина ее жизни. Нет, она не влюбилась, нет, ничего такого не было, да, если Стимун станет дедом, то она, Мэллори, немедленно ему сообщит. Да, начальство ее любит, нет, бытовые условия не изменились, ее все устраивает. Да, она тоже скучает, да, она тоже целует.
Пока.
Пока.
-Господи, Санни, что за дрянь!
-Нормальная дрянь. Да ты не нюхай! Кто ж нюхает?!
-Окей. Плесни еще для обнуления регистров. Надо девушке… Ик. Ой, Господи!
-Мэл, ты не налегай. Тебе еще возвращаться.
-Ты меня отнесешь. Отнесешь бедную девушку в кроватку?
-Отнесу. И уложу, и поцелую перед сном, и…
-Я навига-а-атора люблю-ю-ю, – музыкально замурлыкала Мэл и опрокинулась на дверцу шкафчика. – Люблю. Люблюю.
Она закрыла глаза и протянула в темноту посуду.
-Плесни на полпальца.
-Мэл.
-У?
-Бассейн свободен. До самого утра никого не будет. Пойдем окунемся?
-А если там спрут питающ… щься кровью девственниц? – поинтересовалась Мэл и открыла глаза.
-Нет его. Он уже давно умер с голоду. Ну как, идем?
Мэл бросила стакан в сторону и проследила глазами, как тот укатился под скамью.
-Санни, почему они все меня ненавидят?
-Брось, Мэл!
-Нет, правда – почему? Не только же я отшила Паскуду.
-Ну…
-Он к другим девкам лез, я знаю. И не все дали. А травят, - Мэл шумно всхлипнула, - только меня. Так не честно.
-Я думаю… Думаю, они тебя боятся, Мэл. Очень. До усрачки боятся. Хрен тебя поймет, что от тебя ждать. И они тебя провоцируют. Дентон. Провоцирует. Чтобы знать, что ты можешь.
-Психооолог, - протянула Мэллори и с интересом уставилась в косые глаза Санчеса. – А ты что? Боишься тоже?
Он энергично помотал головой.
-Я никого не боюсь! Я пилот военизированного флота и трахал я ваши черные дыры!
На секунду оба замолчали, потом прыснули, потом захохотали и принялись кататься по полу, задыхаясь и хрипя в приступе безудержного смеха.
-Трахал ваши черные дыры! – стонала Мэллори. – Господи!
Санчесу первому удалось успокоиться. Он подполз на четвереньках к Мэллори и порывисто схватил ее за ногу.
-Я тебя люблю, - проблеял он.
Любимая икнула и затихла.
-Я тебя люблю, - повторил ободренный Санчес, подтягивая девушку к себе, как паук муху. – Мэл, иди ко мне!
-Санни, прекрати! - Мэл снова икнула и вывернулась из его рук.
Санчес схватил ее снова.
-Ну Мэл. Ты же тоже хочешь. Я же вижу.
-Убери лапы, Санни!
-Никто не узнает, мы здесь одни. Ну давай!
-Санни, я тебя очень люблю, но сейчас я двину тебе по яйцам! Ты понял?
-Мэл.
-Я ударю, ты меня знаешь!
Секунду Санчес медлил, оценивая свои шансы, и наконец убрал лапы.
-Я тебя не понимаю, Мэл. Что не так?
Мэллори икнула, подтянула ноги к груди и обхватила колени руками.
-Со мной что-то происходит…
-Ты упилась в хлам!
-Что-то странное…
Мэл закрыла глаза. Последним, что промелькнуло в ее сознании, было встревоженное лицо Мэллани Васкес.
|
| |
| |
